Новая индустриализация

Фото: Konstantin Kokoshkin

Сложные социальные структуры возникли, когда у древних крестьян, скотоводов и охотников появился избыток продуктов питания. Чтобы спокойно заниматься какими-то непроизводственными делами (например, искусством или наукой), человек должен быть уверен, что у него будет еда и через месяц, и через год. То есть требуются лишние пищевые калории.

Для нашего времени критично наличие уже не продуктов питания, а производственных мощностей в топливно-энергетическом комплексе. Почему? По той простой причине, что современное сельское хозяйство, строительство и промышленность глубоко механизировано и автоматизировано. Везде используются сложная техника, оборудование и электроника, потребляющие горючее и электроэнергию.

Между тем в последние годы в российской электроэнергетике стало меньше располагаемых генерирующих мощностей. Из-за санкций энергетические компании сначала стали экономить моторесурс импортных газовых турбин, а затем остановили их и принялись верстать планы по замене на отечественные или ввезённые из дружественных стран. Как назло, импортные турбины зачастую задействованы в парогазовых установках, отличающихся высокой топливной эффективностью.

В других отраслях тоже проявился дефицит производственного оборудования, но там он случился по иным причинам. Скажем, в машиностроении кое-где станки работают в две или три смены, однако оборудования всё равно не хватает - настолько велик спрос на импортозамещающую продукцию.

Созидательная сила

Результат - заметные изменения на рынке труда. Например, инженеры сегодня переходят на должности высококвалифицированных рабочих, поскольку там гораздо выше зарплата. При этом бум в подготовке юристов и экономистов прошёл - в вузах устойчиво растёт конкурс на технические направления. Интерес к брокерскому и банковскому делу, страхованию и программам управления бизнесом тоже спадает. Конечно, о возврате к первобытному строю речи быть не может, но роль общественных институтов, не связанных непосредственно с материальным производством, определённо снижается. Без лишнего пафоса скажем, что наша страна сегодня переживает новую индустриализацию. Однако мы отвлеклись от темы.

Вследствие нехватки высокоэффективных генерирующих мощностей в энергетике усугубились проблемы с перекрёстным субсидированием. Такое субсидирование обычно объясняют необходимостью социальной защиты малоимущих, только вот льготными тарифами для населения в последние годы не преминули воспользоваться недобросовестные криптопредприниматели и очень крупные домохозяйства с роскошными особняками и бассейнами, оборудованными электрообогревом. В такой ситуации государству уже сложно продолжать прежнюю политику субсидирования населения за счёт промышленных потребителей (в первую очередь энергоёмких) и бюджета.

На Российском международном энергетическом форуме, который прошёл 24–26 апреля в Санкт-Петербурге, состоялась интересная стратегическая сессия «Дифференцированные тарифы в электроэнергетике: риски и возможности».

Лёд тронулся

«Соль проблемы: где та грань, на которой заканчивается бытовое потребление и начинается квазипромышленное?» – вопрошал директор по энергетике и ресурсообеспечению ПАО «СИБУР Холдинг» Владимир Тупикин. По его словам, крупные промышленные потребители не возражают против социальной политики государства по поддержке домохозяйств, тратящих электроэнергию на освещение, работу телевизора, холодильника и кондиционера. Промышленники выступают против льготной электроэнергии на роскошь и производственные нужды.

Чтобы соблюсти социальную справедливость по отношению к малоимущим и отсечь любителей роскошествовать за чужой счёт, с первого июля для населения была введена дифференциация тарифов. Параметры дифференциации (диапазоны и цены) выбрали региональные власти – кому, как не им, лучше знать обстановку на своей территории? Как обычно бывает, времени на принятие решений было мало и первый блин вышел комом: целый ряд регионов принял на удивление широкие рамки льготного диапазона – десятки тысяч киловатт-часов в месяц. Но это дело поправимое. «При введении тарифов на 2025 год мы будем корректировать те диапазоны, которые задали изначально», – пообещал председатель комитета по тарифам Санкт-Петербурга Алексей Малухин. Хорошо, что дело сдвинулось с мёртвой точки.

На той же стратегической сессии интересно выступил Михаил Андронов, генеральный директор ООО «Русэнергосбыт», который сказал: «Перекрёстка и тариф – это слова-синонимы, отражающие одно и то же явление с разных сторон. Где есть тариф, там всегда будет перекрёстка». И если отталкиваться от этого положения, то для кардинального решения проблемы с перекрёстным субсидированием нужно вообще отменять тарифное регулирование и расширять зону свободного рыночного ценообразования. Зачем?

Сбой ручного управления

Дело в том, что генерирующие компании сегодня не могут ни заработать, ни занять под приемлемые проценты деньги на модернизацию старых или строительство новых генерирующих объектов. Тем временем установленное на ТЭС основное оборудование стареет, возможности продления срока его службы исчерпываются. Проблема обновления производственных фондов с каждым годом становится всё острее. Чтобы её решить, государство в 2000-х ввело механизм долгосрочных договоров о предоставлении мощности (ДПМ). Поначалу он прекрасно работал и принёс энергетике триллионы рублей инвестиций. К сожалению, в последние два года механизм ДПМ засбоил из-за разгона ценовой инфляции и нарушения зарубежных поставок. Новое энергооборудование подорожало в разы, труднодоступными по цене стали даже трубы и трубопроводная арматура, без которых в энергетике никуда.

В изменившихся условиях некоторые уже заключённые договора о предоставлении мощности оказались безнадёжно убыточными, а потому энергокомпании начали отказываться от запланированных строек. Другими словами, проверка кризисом показала, что механизм ДПМ не так безотказен, как считали инвесторы, – несмотря на то, что государство чётко выполняет свои договорные обязательства. Поскольку аналитики сегодня затрудняются прогнозировать уровень цен на энергооборудование и топливо даже на год, а на десять лет и подавно, регуляторы вынуждены переносить новые конкурсы ДПМ на будущее. Как видите, значение структур, не задействованных непосредственно в материальном производстве, действительно просело.

Дикий рынок

Давайте теперь рассмотрим идею свободных цен. Если полностью исключить тарифы на электроэнергию и тепло, отдав ценообразование на откуп рынку, поначалу цены скорее всего взлетят. Шок для населения гарантирован. Но зато в энергетическую отрасль и ЖКХ придут инвесторы, готовые рискнуть своими капиталами. Как обычно бывает на нерегулируемых рынках, после бума нового строительства случится перепроизводство – цены пойдут вниз, а инвесторы покинут сектор... до следующего бума.

Нет худа без добра, а лучшее лекарство от высоких цен – это они сами. В результате ценового шока изобретательные россияне вскоре обзаведутся солнечными панелями, установят аккумуляторы, чтобы играть на суточных колебаниях цен, утеплят свои квартиры и частные дома. Разговоры об энергосбережении и повышении энергоэффективности ЖКХ, которые тянутся уже не первый год, перейдут в практическую плоскость. Снизится доля энергоносителей, направляемых в ЖКХ, высвободятся резервы для промышленности и экспорта.

Конечно же перспектива полного отпуска цен на энергию (дикого энергорынка) в нашей стране – скорее утопия. А без свободных цен операторы ТЭС пока могут позволить себе только восстановление и ремонт старого оборудования – образно говоря, латание дыр. Остаётся надеяться на прорыв в энергетическом машиностроении и скорое возвращение нормальной геополитической обстановки.